б) утеря материальных ценностей. Об утере речь идет, в частности, в Законе «Об определении размера убытков, нанесенных предприятию, учреждению, орга­низации, уничтожением (порчей), недостачей или утерей драгоценных металлов, драгоценных камней и валютных ценностей» [151]. Нет оснований утверждать, что законодатель вкладывает в это понятие какое-то определенное содержание. Обычно под утерей понимаются такие случаи, когда имущество было в наличии, а потом оно исчезло, его не стало, независимо от причин, по которым это произошло. Таким об­разом, термин «утеря» ничего к понятию «недостача» не добавляет;

в) уничтожение материальных ценностей. Встречаются случаи прямого уничтожения работниками материальных ценностей. Чаще уничтожение, как основание материальной ответственности, бывает связанным с действием стихийных сил, если возможность раз­рушительного действия этих сил обусловлена виной работника. Огонь — это стихия. Но он может быть вызван нарушением работником правил пожарной безопасности. Когда сталкиваются движущиеся источники повышенной опасности, материальные ценности нередко уничтожаются вследствие действия естественных сил (силы инерции или земного притяжения). Но столкновение, по общему правилу, является результатом виновных действий (бездействия) людей, осуществлявших управление транспортными средствами или другими материальными ценностями;

г) повреждение материальных ценностей (сумма прямого действительного ущерба при этом равна сумме, на которую снизилась стоимость материальных ценностей, или сумме расходов на восстановление соответствующих объектов);

д) порча материальных ценностей. Это — утрата материальными ценностями их потребительских качеств. Порча, как правило, проявляется в очевидной утрате по­требительских свойств. Но истечение срока реализации медикаментозных средств, продуктов питания и некоторых видов промышленных товаров также должно рассма­триваться как порча, хотя внешне признаки порчи и не являются заметными;

е) невозможность взыскать стоимость недостающих материальных ценностей с по­ставщика (перевозчика), который передал материальные ценности с недостачей. Такое на практике встречается часто, когда во время приемки продукции или товаров от по­ставщика, во время приемки груза от органов транспорта обнаруживается недостача. В подобных случаях получатель, как правило, уплачивает за материальные ценности поставщику полностью. Недостача же подлежит оформлению в соответствии с Ин­струкцией о порядке приемки продукции производственно-технического назначения и товаров народного потребления по количеству [599], или в соответствии с транс­портным законодательством. Потом стоимость недостающих материальных ценностей взыскивается с поставщика (перевозчика). Однако при ненадлежащем оформлении акта приемки (недостачи) или при нарушении порядка приемки возможность взыска­ния с поставщика (транспортной организации) стоимости недостающих материальных ценностей утрачивается. Эта стоимость относится к категории прямого действитель­ного ущерба и может быть взыскана с виновных работников в порядке привлечения к материальной ответственности;

ё) ущерб, вызванный продажей товаров по сниженной цене. Это может быть вы­звано ошибкой в применении прейскурантов, которые были надлежаще утверждены, неправильным калькулированием цены и т. п., если возможность взыскания соответ­ствующих сумм с контрагента по договору, который приобрел товары по сниженной цене, утрачена;

ж) расходы, причиненные незаконными или необоснованными выплатами (пере­платами) по гражданско-правовым договорам, в пользу государственного или местного бюджетов, специальных фондов социального страхования, когда возможность взыска­ния таких выплат (переплат) с получивших их организаций (лиц) утрачена;

з) расходы, вызванные излишними выплатами в пользу работников (основной и до­полнительной заработной платы, сумм компенсаций, пособия по государственному социальному страхованию, других выплат), при отсутствии возможности взыскания этих сумм с работников, которые безосновательно получили соответствующие суммы (в силу п. 1 части второй ст. 127 КЗоТ такая возможность часто отсутствует). К ка­тегории прямого действительного ущерба относятся и безосновательные натуральные выплаты (выдачи) в пользу работников;

и) выплаченные в пользу контрагентов по гражданско-правовым договорам, государ­ственного или местного бюджетов, государственных органов суммы неустойки, финан­совых санкций, пени. Пленум Верховного Суда Украины в постановлении «О судебной практике по делам о возмещении ущерба, причиненного предприятиям, учреждениям, организациям их работниками» [562] (п. 4) обратил внимание на недопустимость взы­скания с работника ущерба, причиненного списанием со счетов предприятий в доход государства полученной ими прибыли. По мнению Пленума, в данном случае ущерб относится к категории неполученного дохода. Взыскание с работника прибыли, уже полученной предприятием, а потом по вине работника взысканной с предприятия в пользу бюджета, на наш взгляд, не противоречит ст. 130 КЗоТ. Так, в соответствии с абзацем вторым ч. 2 ст. 52 Закона «О защите экономической конкуренции» [215] незаконной признается вся прибыль при наличии соответствующих нарушений зако­нодательства о защите экономической конкуренции. Финансовая санкция установлена в тройном размере незаконно полученной прибыли. Если суммы финансовых санкций уплачены, работники, допустившие нарушения, которые стали основанием для при­менения указанных санкций, привлекаются к материальной ответственности;

й) выплаты в пользу других субъектов в порядке возмещения вреда, поскольку организация отвечает за вред, причиненный действиями ее работников (ст. 1168 Граж­данского кодекса [89]). Подчеркнем, что привлечение к материальной ответственности в этом случае, как и всегда, возможно, когда действия работника квалифицируются как неисполнение или ненадлежащее исполнение трудовых обязанностей;

к) невзысканная с должника дебиторская задолженность, когда возможность ее взыскания утрачена в связи с истечением срока исковой давности или по другим при­чинам (например, в связи с ликвидацией юридического лица — должника);

л) невзысканный с должника ущерб (за исключением той части ущерба, которая относится к категории неполученной прибыли), если возможность его взыскания утрачена.

В то же время невзысканная с должника неустойка не может быть отнесена к пря­мому действительному ущербу. Это — типичная неполученная прибыль. Именно как прибыль взысканная неустойка отражается в данных бухгалтерского учета.

1. Следует иметь в виду, что законодательство и практика правоприменения ока­зались не готовыми последовательно проводить принцип недопустимости привлечения работников к материальной ответственности за неполучение прибыли. Законодатель отступает от этого принципа, когда в части третьей ст. 1353 КЗоТ предписывает размер ущерба на предприятиях общественного питания и в комиссионной торговле опреде­лять по ценам, установленным для продажи, которые включают и прибыль (без при­были, как правило, никто не продает товары и не предоставляет услуги). Невзирая на часть четвертую ст. 130 КЗоТ, адвокату будет очень трудно убедить суд в том, что при определении размера прямого действительного ущерба, причиненного утратой по вине работника возможности взыскать дебиторскую задолженность, не следует учитывать прибыль предприятия, учтенную при определении цены товара, который не был своевременно оплачен покупателем.
2.  Было бы неправильным под неполученными доходами, которые называются в части четвертой ст. 130 КЗоТ, понимать валовой доход — выручку от реализации или (в торговых организациях) сумму торговых надбавок, скидок и наценок. Анало­гично нельзя под неполученными доходами понимать доход, который в свое время за­конодательством признавался объектом обложения налогом и (схематически) равнялся валовому доходу за вычетом материальных расходов предприятия.
3.  Прямой действительный ущерб должен пониматься как вред имуществу в широ­ком смысле (как имущество и имущественные права, которые отражаются в балансе предприятия как его активы). Прямой действительный ущерб означает непосредствен­ное уменьшение этих активов.
4.  Невозможность привлечения работника к материальной ответственности при от­сутствии причинной связи выражается в части первой ст. 130 КЗоТ словами «работники несут... ответственность за ущерб, причиненный предприятию... вследствие наруше­ния...». Нарушение должно быть причиной ущерба, а вина должна быть результатом нарушения. Причинная связь — это категория философская, но в юриспруденции она должна быть выражена совершенно конкретно. Приведем пример из практики. Сгорев­шая продовольственная база — это следствие. Было установлено нарушение правил пожарной безопасности — использование самодельного нагревательного электропри­бора работниками базы. Были установлены лица, виновные в этом нарушении правил пожарной безопасности. Однако пожарно-техническая экспертиза не смогла установить, что причиной пожара стало именно использование самодельного нагревательного при­бора. Хотя это нарушение и было в наличии, экспертиза не исключила возможности возникновения пожара не вследствие использования самодельного нагревательного прибора, а и по другим причинам. Привлечение к материальной ответственности ра­ботников, которые вопреки правилам противопожарной безопасности использовали самодельный нагревательный электроприбор, в этом случае противоречило бы закону, поскольку не удалось установить причинную связь между допущенным работниками нарушением и прямым действительным ущербом.
5.  По поводу материальной ответственности Верховным Судом Украины не дава­лись разъяснения о том, когда следует признавать существование причинной связи между нарушением трудовых обязанностей, допущенного работником, и прямым дей­ствительным ущербом, возникшим на стороне предприятия. Но всем специалистам известно, что в отношении возмещения вреда в соответствии с нормами гражданского права Верховный Суд считает возможным учитывать только непосредственную при­чинную связь (п. 2 постановления «О практике рассмотрения судами гражданских дел по искам о возмещении вреда» [560]). По нашему мнению, привлечение работников к материальной ответственности только при наличии непосредственной причинной связи противоречило бы не только части первой ст. 130 КЗоТ, в которой формулиру­ется условие о причинной связи (любой, а не только непосредственной) как элементе основания материальной ответственности, но и п. 2 ст. 133 КЗоТ, которая предусма­тривает материальную ответственность, например, за неправильную постановку учета материальных и денежных ценностей. Едва ли можно доказать, что неправильная постановка учета материальных и денежных ценностей находится в непосредственной связи с их недостачей, возникшей в результате их хищения материально ответствен­ными лицами. Все условия, изъятие которых из цепи причинно-следственных связей

 
исключило бы возникновение прямого действительного ущерба, следует признать равноценными и находящимися в причинной связи с этим ущербом. Такое понима­ние причинной связи соответствует нормам Кодекса законов о труде, посвященным материальной ответственности. Оно не может привести к социально необоснованному привлечению работников к материальной ответственности, поскольку имеются другие условия, отсутствие которых исключает материальную ответственность, в частности вина работника.